Глава двенадцатая
Кроткий падре гонит мысли,
Вспоминая диких красных…
Помнит он своих собратьев
В море крови утоплённных,
И змеёю приползавшей
В тихую его обитель…
Кардинал Грегуар Агаджанян стоял у одной из внутренних
арок Ватиканского дворца, устремив свой кроткий взгляд куда-
то вдаль. Что он видел? Своё будущее? Или прошлое? Вчера
поздно вечером он понял, что стал непроходным. Нет, но и не
Руффини же! Тогда и не Оттавиани! Он, Григор Агаджанян,
давно шёл к власти и стал Патриархом своего Восточного об-
ряда.
Сейчас же, привыкший к высочайшим оценкам с самого дет-
ства, став папабилем, он даже мысли не допускал, что кто-то из
них оставит его за собой. Правда, пресса, почуяв его успех, нача-
ла свою игру, а кардинал Агаджанян всегда хорошо понимал, от-
куда дует ветер. Газеты и до этого визжали, что он дружил с бес-
новатым Иосифом. Что он не итальянец. Что слишком молод, и
что никому не выгодно выбирать молодого папу. Кто знает, кем
и с кем он окажется. Коммунисты наступают на пятки в парла-
менте, мало ли что делает с человеком место его рождения! Вон
Ронкалли постоянно наезжает в свою деревню и крепко связан
со своей малой родиной.
А у Агаджаняна большевики отняли и родной город, и ро-
дину, и родных, и соотечественников, – сколько лет он не имел
возможности увидеть мать, друзей детства, брата, сестру... Се-
стру Лизочку... Он помнил её совсем маленькой и смешливой.
Он и сам в детстве был очень смешливым. Мать вспоминалась
чаще, чем брат, которого кардинал никак не мог представить
взрослым... Смешно даже подумать, что он – «красный»!
Так что остаётся один Ронкалли. И самое главное достоин-
ство венецианского пастора по сравнению с ним – возраст. Он
даст понять всем, кто отдал за него голос, поддержать Ронкалли.
Действительно, в качестве компромиссного варианта между
крайними группами все больше выдвигалась на передний край
кандидатура пожилого патриарха Венеции кардинала Анджело
Джузеппе Ронкалли. Ронкалли виделся идеальным «кратковре-
менным» папой. 77-летний возраст венецианского кардинала
был залогом того, что его понтификат не будет слишком долгим.
Своей исключительной способностью к приспособлению (про-
явленной им на протяжении предшествующей карьеры), поли-
тической неангажированностью – а точнее, своими связями с
левыми элементами – он оказался приемлемым и для прогрес-
систов. Интегристов тоже устраивала его кандидатура, посколь-
ку Ронкалли по своим теологическим взглядам был консерва-
тивным и почитающим традиции. Так при схватке полярных
стратегов всегда побеждают те, кто лучше умеет приспо-
сабливаться. И всё же Ронкалли был настоящим духовным па-
стырем, он лично посещал все приходы своей епархии.
Итак, кардиналы обратились к кандидатуре Анджело Рон-
калли. Ронкалли был простой человек, от которого ничего или
почти никакого вреда никто не ждал. Ему было уже 77 лет. Этот
выбор стал фактически отложенным (или показался отложен-
ным), дав время для передышки, а затем уж мог возникнуть
сильный кандидат. Возможно, к этому времени кардинал в абри-
косовой шапочке сумеет ещё более утвердить свои позиции. Но
всем сердцем Григор Агаджанян понимал: хотя упущенный слу-
чай может быть не последним, шанс не повторяется...
Патриарх всех армянокатоликов хотел бы и мог стать папой
всех католиков, не стоит отказываться от власти, пока ты на
коне. Но и прекрасно понимал, что быть папой – неитальянцем
пока неосуществимо. Именно поэтому он позднее объяснял, что
его паства менее полумиллиона, тогда как остальных, римских
католиков в сотни раз больше.
А тысячи людей продолжали ждать на площади объявления
имени нового папы. Солнце склонилось к закату за большой ку-
пол, базилика была окутана темнотой. Центральный балкон и
огромный зал за ним были также в темноте. Окна Сикстинской
капеллы были скрыты от лоджии Ватикана, и только несколько
окон светились огнями.Что там происходило?
Где был новый папа? Кто он был?
Глава тринадцатая
Древний город домом общим
Был для всех туда пришедших,
Угощал, давал им крышу,
Подносил с вином им чашу,
Но под бурями согнувшись,
Не сумел он защитить
Малых, нищих и бездомных…
Кто сумел, бежал оттуда…
Может, участь дана Богом?
Над древним Тифлисом занималось летнее утро, обещая яс-
ный день и жару. Святая гора Мтацминда утонула в предрас-
светной дымке. На дороге к рынку стали изредка появляться
прохожие, постепенно стекаясь к грязным воротам городского
базара, который назывался «Армянским». В воздухе, щекоча ап-
петит, уже носились ароматы настоящего тифлисского базара,
который лишь на время унялся для сна.
Знаменитый «Армянский базар»! Путешественников удив-
лял он прежде всего тем, что состоял не из одних лавок с товара-
ми, фруктами и припасами, здесь располагались всевозможные
мастерские (серебряки) и булочные, и питейные, и кофейни и
цирульники и харчевни (духаны).
На прилавке и полках расставлены лотки и чашки с разны-
ми фруктами, свежими и сушеными, смотря по времени года,
овощами и зеленью. Тут и виноград разноцветный, с крупными
ягодами, персики, абрикосы, сливы, гранаты, яблоки, морковь
– цветом более похожая на свеклу, картофель, разные бобы и
горох, ароматные и острые травы, без которых кавказская кухня
не обходится: эстрагон (тархун), кондари – вид полыни, укроп,
кресс-салат, маринованные ростки и цветы джонджоли, лапча-
тые отростки перекати-поля, изюм, мед в горшках, осетинский
сыр в виде небольших кружков. Продавцы кричат, не жалея ни
своего горла, ни чужого слуха.
Здесь слышится: «Ай яблук, ай виноград, ай персик!», там
кричат: «па-па-па! дошов адам (т. е. дёшево отдам), купи барин,
ай книаз, здесь хороши!» У лавок снуёт всякий люд, а рядом с
покупателями иногда проходят караван верблюдов и вереница
ослов, навьюченных перекинутыми по обе стороны корзинками
с зеленью, виноградом, огурцами и прочей снедью. Но продав-
цы живут на базаре как у себя дома, могут выставить на самую
середину тротуара жаровню, с которой так и бьет в глаза про-
хожих дым от шашлыка, а чаще всего и сами хозяева лавочек,
желая поболтать со встречным знакомым, выходят и, беззаботно
облокотившись на свои лотки, преграждают путь по тротуару, и
так загромождённому не раскрытыми еще ящиками и тюками,
не обращая на прохожих ни малейшего внимания.
Вот и носильщик тяжестей, «муша», у него за спиной поду-
шка, набитая шерстью. Если на его голове колпак, наподобие
опрокинутой чашки, то это – «кро», как называют здесь при-
шельцев из Армении. Потоки людей просачиваются в темные
ряды или крытые галереи базар-хана, в которых расположены
лавки армян, торгующих московскими товарами, а также ковра-
ми, войлоками и другими произведениями прикладного искус-
ства Персии и Закавказья.
«Преобладающим элементом в населении Тифлиса являются
армяне, затем следуют русские, грузины и другие народности».
Г. В. Вейденбаум, в своём «Путеводителе по Кавказу» говорит,
что «в этнографическом смысле Тифлисъ есть и кажется былъ с
отдаленных времен городом армянскимъ»
Молодой патер Франческо, в миру Газарос, не останавлива-
ясь, прошёл через весь базар и стал быстро взбираться по немо-
щёным кривым и горбатым улочкам древнего Тифлиса, надеясь
до службы успеть к больному мальчику, который недавно остал-
ся к тому же круглой сиротой. Арба, на которой отец с матерью
перевозили зелень из дальнего села, совсем недалеко от рынка
перевернулась и скатилась в ущелье. Сердобольный кинто, за-
метив в траве стонущего мальчика, подобрал его и отвёз к себе
домой.
Прекрасна Мтацминда и в ясный день, и даже если скрыта,
как сегодня, туманной дымкой. Отец Франческо оглядывает
кирпичное здание синагоги, где собралось всего несколько при-
хожан, недавно здесь распустили невесёлые слухи, и евреи обе-
спокоились. И католиков, и евреев русский царь не слишком
жаловал, а сейчас всё перемешалось в России, где нет даже царя.
Франческо быстро перепрыгнул последнюю ступеньку при-
земистого домика, спрятанного за высокими зарослями лопухов
и вошёл в полумрак низенькой лачуги. Мальчик вчера лежал с
жаром, сестрица Азгуш поила его горячим отваром, сегодня уже
появился блеск в глазах и румянец на щеках. Дети быстро вос-
станавливаются.
– Ованис, ты не хочешь поехать со мной?
– Куда я могу поехать, отец мой? У меня ведь есть ещё бра-
тик, Серико, он сейчас у дяди в деревне. Кто же за ним будет
бегать, он совсем малыш, – глаза мальчика опять затуманились.
– Ованис, Боженька всегда с тобой будет, ты сможешь мо-
литься и выучишься на священника, будешь спасать других де-
тей...
Газарос сам поднёс остатки горького отвара, который маль-
чик явно не хотел выпить. Сестрица Азгуш покрошила хлеба в
фасолевый суп и ушла подметать двор.
– Святой отец, а мы далеко поедем? Серико можно взять с
собой?
– Через года два я привезу его тоже. Обещаю тебе, а пока ты
пей отвар и скорей выздоравливай!
Мальчик очень хотел скорее выздороветь. Скоро будет празд-
ник «дня тела Господня». В прошлом году он приехал в Тифлис
с родителями – зеленщиками как раз к этому празднику, это
было в конце весны, особенно красочным было шествие торже-
ственной процессии, направлявшейся по завершении обедни 83
из костела к католическому кладбищу на Сололакском склоне.
Шествие открывала колонна мальчиков в белых одеяниях, а в
балдахине следовал главный падре. Потом все направились на
кладбище и читали евангелие. Сначала на латинском языке, а
затем на грузинском, армянском и польском и Ованис понимал
почти всё и падре обещал в этом году взять его на праздник.
Мальчик осторожно поцеловал край одежды отца Франче-
ско. Так делала его мать.
Газарос заботливо укрыл его потеплее, вышел, и попрощав-
шись с сестрицей Азгуш, быстро зашагал дальше, надо ещё наве-
стить старого дядюшку Тариэла, кто знает, зачем он его позвал
так срочно? Авлабар уже проснулся, вокруг со стуком открыва-
лись ставни, двери и окна духанов и магазинчиков, работящий
люд постепенно высыпал на авлабарские улицы, мощеные и не-
мощеные, горбатые и кривые.
Дядюшка Тариэл с трудом приподнялся на тахте, и, тяжело
дыша, припал к руке Газароса.
– Святой отец, у меня несколько золотых колец, вот, – ска-
зал он, разворачивая дрожащими руками тряпицу на коленях.
В пригоршнях тускло заблестело золото, а на засверкавших
камнях ярко вспыхнули огоньки. Газарос перевёл удивлённый
взгляд на старика. Отдышавшись, дядюшка Тариэл махнул ру-
кой:
– Мне уже они не нужны, падре, возьми для святой церкви.
Ты достоин веры наших отцов. Только неспокойно у меня на
душе, люди ничего хорошего не рассказывают, вот, приехали те
Балиозовы, из Харькова, торгуют они здесь тканями из Европы,
говорят, плохо дело, то ли немцы наступают, то ли аглицкие во-
йска, всё смешалось, – не останавливаясь, причитал старик. –
Русские воевали то с германцами, теперь стали уже и русских
резать и вешать, до нас скоро доберутся, никто армян не любит,
слышал, что все земли, где армяне живут, русские генералы хо-
тят опустошить, земли, где мы живём, хотим, говорят, Армению
без армян, весь Тифлис говорит, сам не слышал, куда мне до ге-
нералов! – без остановки шептал Тариэл.
– Падре, если б вы слышали, какие страшные вещи рассказы-
вал этот из Харькова, антихристы даже церкви не боятся, ихне-
му протоиерею в святую пасхальную ночь глаза выкололи, от-
резали язык и уши и закопали живьем в навозной яме. А потом
всю станицу расстреляли! Пресвятая дева Мария! Не забывай
нас! – старик расстроенно стал молиться.
– Дядюшка Тариэл, только русские нас и любят! Англичане
татарам помогают, вера им не мешает, – Газарос перекрестился,
– а русские обещали простым людям помогать, в беде не оставят
нас!
Дальше Газарос не мог говорить. Ибо дальше он должен был
обманывать. С одной стороны, если там, в России, русских пра-
вославных попов убивают и вешают, должен же народ ходить в
церковь, католичество им поможет. Но с другой стороны, он сам
беспокоился о судьбе своей родины, Ахалциха. В Грузии твори-
лись невиданные, даже немыслимые вещи, в которых молодой
священник не совсем разбирался, но чувствовал, что ничего хо-
рошего от этой войны ждать не приходится.
Падре быстро шёл мимо просыпающихся кварталов, впереди
над гордой Мтацминдой занимался день, хлопотный и полный
дел. Надо успеть ещё и к матери, обещал отнести ей лекарства
для родственницы. И с сестрой, хохотушкой Лизочкой, по-
играть. Мать, тикин Искуи, давно жила трудной вдовьей жиз-
нью, очень уж рано умер Арутюн, и она одна поднимала троих
детей. А ведь и Арутюн, отец Газароса, был прилежным прихо-
жанином, паломником побывал во всемирно известном Лурде,
и привез оттуда две статуэтки непорочной Девы Марии, одну
подарил Церкви в Аластане, вторую – ахалцихской общине.
Какая-то тревога не оставляла отца Франческо, но богопо-
слушный человек и опасность воспринимает со смирением.
Каждодневные заботы отдаляли от него дурные мысли, а обще-
ние с Богом и прихожанами давало силы.
Агаджаняны родились уже в Российской империи, после рус-
ско-турецкой войны 1928 года. Теряя больных, ослабленных,
детей и стариков, вереница переселенцев тянулась из Карина,
так свой город издревле называли армяне, а турки заставили его
стать Эрзерумом... Вот из этих каринских армян-католиков и
Отец Франческо за несколько дней до рукоположения
пошли многие сёла на территории отвоёванной кавказской
окраины империи.
Старший сын Агаджанянов, Петрос, рос тихим и послушным,
но ничем особо не выделялся. А вот младший, Газарос, с детства
удивлял взрослых своей складной речью. В десять лет он овла-
дел латынью! Предводитель общины, Овсеп Саруханян часто
умилялся, слушая мальчика:
– Вы только посмотрите, как складно говорит!
А когда в Ахалцих из Рима приехал с пастырским визитом
вардапет Тер Саркис Тер-Абрамян, чтобы призвать молодую
поросль, маленький Газарос путался в его подоле, умоляя сде-
лать священником.
– Ты только послушай его, не смотри, что малец! – гордился
своим воспитанником Овсеп.
А ведь ему и восьми лет не было, когда мать отвела в ахал-
цихскую католическую церковь учиться грамоте. Мальчик был
потрясён увиденным, позолота и торжественное пение церков-
ного хора девушек полностью очаровали его, и когда церковь за-
крывали на ночь, поздно ночью он залезал туда через окно и при
свете свечи заучивал молитвы. Церковь стояла в центре Ахал-
циха, красивая, крепкая. Её построил Епрем Сетян ещё тогда,
когда русские их переселили сюда из Карина. Эту церковь при
советской власти благополучно снесли до последнего камня, со-
орудив на её месте райком партии. Тоже религией себя считали,
да вот даже столетие, (и слава Богу), эта «религия» не продер-
жалась!
Усердие маленького Газароса было таково, что ахалцихцы
восхищались маленьким прихожанином, да и отец Овсеп давно
положил глаз на способного мальчика, внимательно следил за
шаловливым мальчиком, и отвёз учиться дальше, да не куда-ни-
будь, а в столицу католичества Рим. Все соседи на улице, где до
сих пор стоит дом, в котором вырос Газарос, не могли нарадо-
ваться, ещё бы, такой умный, послушный, усердный! Выучится
и приедет к ним священником, будет свой священник! Собра-
лись провожать и нагрузили гостинцами. А Газарос держался за
Газаросу 11 лет
руку матери и старался скрыть слёзы, ведь падре сказал, что
учиться ему придётся лет пять.
Слушатели выстроились полукругом, Газарос, умильно сло-
жив ручки перед грудью, тонким голоском поёт «Santa Maria»,
а через полчаса Тер-Абрамян, устроив мальчику форменный эк-
замен, был просто потрясён его способностями. Действительно,
он полностью владел латынью!
– Поедешь со мной в Рим? – спросил падре Газароса, зардев-
шегося от похвал.
– Майрик мою спрошу, она пустит? – от счастья голос у него
дрожит.
И хотя младший сын был любимцем Искуи, та с какой-то
грустной радостью согласилась. В те времена священник владел
сердцем и умом паствы, и многие родители мечтали видеть своё
чадо в лице священника. Инспектор Котты, увидев серьёзного
маленького прихожанина 11 лет, приехавшего учиться в Урбан-
ский международный колледж, улыбаясь, воскликнул:
– А где его мать? Он же совсем ребёнок! Мы не можем при-
нять, пусть подрастёт!
Но Газарос сразу показал себя настоящим мужчиной, никог-
да не просился домой, хотя первое время не мог без сестры, хо-
хотушки Лизы, Ехисапет, и, конечно, тосковал без матери.
Путь к карьере священника для сына был единственным вы-
ходом для Искуи, как и для многих матерей, мечтавших, чтоб
дети выучились на церковнослужителя.
Мальчик всё же был самым младшим и пожалуй, самым
смешливым в колледже. Как-то в колледж пожаловал папа Пий
X, всех учащихся привели к папе. Стараясь выглядеть серьёзно
и взрослыми, они зачарованно смотрят на папу и остальных кар-
диналов.
– Кто тут самый младший?
Все закричали: – Газарос!
Тот, застеснявшись, прячется за спины семинаристов, но ар-
хиепископ вызывает:
– Газаре, ек артакс! Газарос, выйди!
Так говорил Иисус, когда звал Лазаря (Газароса) из пещеры.
В 1908 году Газаросу было 13 лет, когда воспитанники со-
брались на выпускном, по случаю 25-летия семинарии Урбанян,
присутствовали все армянские вардапеты, епископы и армяно-
любивый патриарх спросил: «Ну, посмотрим, сколько из вас и
кто станет епископом?» Маленький Газарос заливисто расхохо-
тался, и тут Патриарх сказал:
– Это ты смеёшься? Вот ты и станешь! Я желаю тебе не толь-
ко епископом, но и Патриархом стать!
И ведь стал!
Получил в 17 лет свидетельство имастасирутян (филосо-
фии) вардапет, а в 21 аствацабанутян (богословия) вардапет.
Несмотря на оба свидетельства, слишком юный возраст заста-
вил его ждать рукоположения ещё один необходимый год.
Но времени зря не терял, учился юриспруденции в Папском
Латеранском Университете, в Риме. Европейские соученики
восхищались восточным чернобородым студентом, который за-
воёвывал почти все университетские премии и призы. И полу-
чил за этот год ещё одно свидетельство – вардапет еркуц ира-
ванц ( архимандрит с дипломом канонического права).
Архиепископ Гоюнеан освятил и рукоположил Газароса и на-
звал Франческо.
Оказалось, учиться пришлось не пять, а больше десяти лет,
и как же он соскучился по родным, матери, бабушке, приехав-
шей из Аластана, как хотел увидеть и родственников, и друзей,
с какой тоской он вспоминал горы вокруг Ахалциха… Волшеб-
ная природа создала там поистине райский уголок! Юный падре
очень переживал, назначат ли его настоятелем в Ахалцихе. Но и
в католической церкви в Тифлисе, и в других сёлах были нужны
священники, которые знали армянский язык. Ведь униатская
служба шла с армянским обрядом, на армянском языке, а Рим
не мог поставлять столько священников-армян.
В 1909 г. была создана Апостольская администратура для ка-
толиков армянского обряда (с резиденцией в Тифлисе). К 1916
г. администратура насчитывала 47 священников на 45 храмов,
15 часовен и свыше 65 000 верующих.
Уже к середине XIX в. католицизм армянского обряда ста-
новится неотъемлемым явлением среди армян как Восточной,
так и, в большей степени, Западной Армении, хотя в целом их
численность не превышала 5–6 % (как и в настоящее время) от
всего армянского населения.
Надо же было случиться такому совпадению: в священный
сан Газарос был рукоположен аккурат в конце того мятежного
для России семнадцатого года, перевернувшего весь мир.
Вернулся и оказался в Тифлисе, приехав туда через Полис,
окормлял паству также и в двух близлежащих сёлах. Через пол-
года в Тифлисе при церкви Сурб Григор Лусаворич Газарос,
отец Франческо организовал школу Алишанян, после чего заво-
евал все симпатии армян католиков Тифлиса. Но родной дом не
забывал, часто ездил в свой чудесный городок, всегда заходил в
Сухлисскую церковь, прихожане которой полюбили молодого,
образованного священника. Дорога туда напоминала римские и
итальянские дороги. Пейзаж менялся с райского на городской, с
городского на райский...
Сухлисцы сразу после переселения из Эрзерума, в середине
19-го столетия построили каменную крепкую церковь, к ней из
села поднимается узенькая каменистая улочка. Раз в год мест-
ные жители – армянское население села собираются на молитву
на «ровном месте», называют его «Вичкиндуз» (ровное место).
Празднество на Вичкиндузе по большей части проводится в мае.
Дети, для того, чтобы отметить этот день, наполняют бутылки
водой, добавляют туда кизиловое или черешневое варенье, и,
взяв с собой напиток, идут в Вичкиндуз. Никто не запрещал мно-
го лет спустя построить молельню на кладбище большого села.
Но вот совсем недавно, когда селяне решили её немного укрепить,
красиво отделав, грузинские власти решили, что строительство
«незаконное» и в районной прокуратуре Ахалциха возбудили уго-
ловное дело.
Глава четырнадцатая
Все бегут, но остаётся
Больше немощных людей!
Часть из них убийцей станет,
Часть в безвестном мраке сгинет,
Кто-то, может быть, спасётся,
Но жестокие законы
Новой, с волчьей пастью власти
Всех священников и церковь
Объявили вне закона…
Заботливо завернув содержимое тряпицы в платок, Газарос
тепло попрощался с дядюшкой Тариэлом, оставив ему на па-
мять новый молитвенник и банку керосина.
Ночью в дверь к Газаросу тихо постучали. Дрожа от ночной
прохлады, священник, пожилой падре из Ахалкалака, втолкнул
отца Франческо в комнату и хрипло зашептал:
– Сын мой, брат мой, горе и бедствие идут на наш народ, на
нашу веру! – трясущимися руками он протянул газетный лист
с аккуратно отчерканными строчками, – говорят, новые русские
пришельцы уже захватили власть в Тифлисе, скоро начнут здесь
расстреливать всех, кто не их веры! Пресвятая матерь! Помилуй
нас и защити! – подойдя к распятию, продолжал причитать ста-
рый падре из Ахалкалака.
Газарос усадил падре на кушетку, приподнял фитиль и стал
читать. Услышаннное его поразило. А говорили, свобода, свобо-
да... Когда во время Февральской революции студенты распева-
ли: “Долой, долой монахов, раввинов и попов. На небо мы полезем,
разгоним всех богов!», кто же мог подумать, к чему приведёт эта
неожиданная свобода...
На истёртом газетном листке крупными буквами шла над-
пись: «Смерть попам! Смерть кровососам!» А чуть ниже: «Про-
вести безпощадный массовый террор против кулаков, попов и
белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный
лагерь вне города... «Необходимо обезопасить Советскую Респу-
блику от классовых врагов путем изолирования их в концентра-
ционных лагерях. Ульянов-Ленин»
Эта газета старая, значит, они уже там всех расстреляли, те-
перь пришли сюда. Выходит, правду знал старый Тариэл. О,
Пресвятая дева Мария! Сохрани нас! – заметались мысли у мо-
лодого падре.
Но что он мог сделать? Бежать? А как же церковь? Его прихо-
жане? Да и куда бежать? Кругом разруха, разбитые дороги, на до-
рогах голодные солдаты и все неверной православной веры, свя-
щенникам которой тоже грозила смерть. Если сами православ-
ные призывают «Смерть попам!», то что же ждёт их, католиков?
Отец Франческо смиренно перекрестился, всё в руках Божьих.
Он не оставит своих прихожан, Бог придёт на помощь! А ведь
совсем недалеко рыскают турки, которые даже не предупрежда-
ют, режут и всё. Вон, в Ахалцихе год назад чуть не устроили бой-
ню, взять хотели город, хорошо, дашнак умный попался, глава
города, Зори Зорьян из Тифлиса. Уболтал турок, взял под стра-
жу 200 ихних жителей и оберегал от мести христиан, и «в благо-
дарность» турки отступили.
Скудный ужин Газарос разделил с ахалкалакским падре,
молча проглотили они остатки пищи и легли спать в холодных
комнатах. Утро занялось поздно, каждый из священников заша-
гал к своей церкви, вознося к небесам молитву о защите.
Начинались страшные времена, никто из служителей, ни
православных, ни католических, ни греческих церквей или ев-
рейских синагог, веками защищённых Богом, крестом и своей
верой, и в мыслях не держал, что за бедствие готовилось на их
голову.
Дни потекли то ли слишком быстро, так всё менялось прямо
в противоположную сторону, то ли слишком медленно, в ожида-
нии чего-то страшного. Из Рима в обмен на золотые кольца дя-
дюшки Тариэла прислали денег для сирот и больных, прислали
немного одежды и ничего ободряющего. Наоборот, предупреди-
ли, что у них самих мало средств, во всей Италии и голод, и разру-
ха, но с новым урожаем с помощью божьей все надеются встать на
ноги. В конце концов, ведь Италия оказалась победительницей.
Газарос усердно молился за себя, за прихожан, за свою церковь,
и верил, что Господь на стороне верующих, иного он и помыс-
лить не мог.
С первой же возможностью Газарос – Франческо отправил в
Рим сироту из села, где он служил, маленького Ованиса, с пись-
мом для своего земляка с просьбой устроить мальчика в семина-
рию. Языка тот не знал, но уже два-три месяца Газарос ходил к
нему домой, учил итальянскому и латыни, а почти каждый день
мальчик проводил в церкви. Из Рима через два месяца пришло
известие о том, что с Ованисом всё в порядке, паренёк смышле-
ный и уже хорошо проявил себя. Одновременно земляк сообщал
о страшных событиях над католической и армянской братией.
Учинённая в конце Первой мировой войны турками резня с особой
жестокостью расправилась с армянской католической общиной:
погибло более полутораста епископов, священников, монахинь и
более 100 000 мирян. И армян-католиков почти не осталось в
Турции... Отголоски трагедии немыслимой резни доходили до
старого Тифлиса и окрестных армянских деревень, куда текли
потоки беженцев.
Неужели и здесь, в христианской России католикам придёт-
ся несладко в первую очередь?
Каждый день приносил новые известия. Из деревень набира-
ли бедняков и везли на фронт, и кто с кем воевал, никто не мог
понять. То с турками, то с армянами, то с русскими, то друг с
другом...
А Франческо и все остальные священнослужители продол-
жали крестить, хоронить, проповедовать и исповедовать, но
тучи над ними всё сгущались, мать Искуи при каждой встрече
заглядывала ему в глаза и умоляла уехать. Повсюду убивали,
арестовывали, опасность так и носилась в воздухе. Однако про-
Рим, 1921 г. Проректор семинарии Левонян
видение имело другие планы относительно Газароса Агаджаня-
на.
В Риме тоже беспокоились о судьбе своих братьев во Христе.
Особенно судьба «франгов» тревожила Богос-Бедроса, Патри-
арха армяно-католиков в Ливане. Патриарх лучше многих пред-
ставлял себе, что происходит и что может ещё произойти с его
паствой на земле русского царя, после отречения которого все
словно взбесились. А вспомогательному епископу Рима Сер-
гию Тер-Абрамяну ничего не оставалось, как вызвать Газароса-
Франческо в Рим, пока всё утрясётся. После Рождества в начале
года в Риме открылась (или открыли?) вакансия вице-ректора
Духовной семинарии Левонян при Римской Армянской католи-
ческой церкви. И как ни противился Франческо этой мысли, но
сам видел, как петля затягивается вокруг него, и многообещаю-
щего молодого падре буквально «увели» из-под носа убийц из
ЧеКа, через некоторое время обрушившихся с невиданными ре-
прессиями на многострадальные христианские общины Грузии
и Армении.
Но разве только их? Волна немыслимого по жестокости тер-
рора, «красного террора», который, пройдясь по всем городам
и сёлам советизированной России, беспощадно и под корень
истребил огромное количество православных и католических
священников России и её бывших колоний... Только из-за при-
надлежности... Например, Член коллегии ВЧК Лацис (Судрабс)
дал печатное указание в чекистском еженедельнике «Красный
террор»: «Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли
он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы долж-
ны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он про-
исхождения, какое у него образование и какова профессия. Эти
вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом – смысл
и суть красного террора». Доходчиво про суть объяснял!
Франческо стал ездить по некоторым европейским и араб-
ским странам и собирать в семинарию уцелевших после войны и
геноцида армянских мальчиков для последующего образования.
Выбирал самых умных, толковых и сообразительных. Сколько
же сирот оказалось после резни в сиротских приютах! «Дети,
на которых обращено внимание латинских миссионеров, лишены
родителей и не получили воспитания, сколько-нибудь укореняю-
щего их в отечественной культуре и вере отцов, они представля-
ют собою наиболее удобный “материал” для “формирования че-
ловека нового типа,” будучи с самого детства ориентируемыми
на западные ценности и латинскую веру». Помнится, янычаров
брали в отличие от этого, силой, но с тою же идеологией.
Прошло немногим больше десяти лет кропотливого и усерд-
ного труда, и вспомогательный епископ Рима Сергий Тер-
Абрамян, возглавлявший армяно-католическое духовенство
Римской епархии, посвятил Франческо в епископский сан.
Но каждое известие из красной большевистской России при-
ближало Франческо к мысли, что это надолго, и кажется, уже
навсегда... То есть он так и не сможет увидеть ни брата, ни се-
стру, ни мать...
1958 год. Рассказывает священник Армянской Апостольской
Церкви отец Тер Ованнес:
...Дни Тнорненка (Сочельник), канун Рождества Христова и
Богоявления Господня. В общине Ахалциха дни Пасхи и Рожде-
ства отмечают 2 раза в год. Мать Григора Агаджаняна жестоко
страдала и тосковала по своему уехавшему навсегда сыну, пор-
трет которого висел на стене в изголовье больной. Мы навестили
её в такой день на смертном одре. Во время тёплой беседы она
несколько оживилась, разговаривала, но скончалась буквально че-
рез несколько дней. Хотя мать его была тоже католичкой, я про-
вёл ритуал по канонам Армянской Апостольской Церкви…
Глава пятнадцатая
Выбор очень трудно сделать,
Выбор, чтоб себя не выбрать,
Зная, что тебя другие
Провалить уже решлись…
Но отречься легче сразу,
До престола, чем увидеть,
Как другие прокатили.
Горькие складки омрачили ясное и доброе лицо кардинала.
Десятки и сотни миллионов католиков по всей планете и всего
немногим больше полумиллиона армяно-католиков... Нет, по-
жалуй, он не готов сломя голову бороться за папство. А карди-
налы не готовы выбрать неитальянца…
Впрочем, постепенно он совершенно ясно сознавал, что и
католичество не способствует сохранению армянства. Приме-
ры польских армян-католиков, бесследно растворившихся в
польской братии, были ему хорошо известны. Знал он и о тех
армянах, которые выбрав католичество в Османской империи,
всё равно были вырезаны как нация Иисуса. Другие под за-
несённым ятаганом приняли ислам, глубоко спрятав в душе и
имя своё, и язык, и память о своём роде. А те, кто сохранил веру
предков, живут в России, именуемой государством, и церкви их
или разрушены, или лишены священников...
Друг его детства, односельчанин Степан Ероян, сгинул в ста-
линских лагерях... А его привезли в Рим в числе пяти аластан-
ских мальчишек, через два года после того, как Григор приехал
в Рим учиться в армянский колледж. Степан был самым способ-
ным из всех, знал 7-8 языков, после рукоположения в сан по-
ехал в Аластан, на родину. Отец Франческо на правах старшего
занимался с ним по истории религии и права, а Степан, сам свя-
щенник, обучавшийся в той же семинарии, добросовестно запи-
сывал все наставления отца Франческо.
Но большевики в ответ на заигрывания папы, первым при-
знавшего Россию советской, стали уничтожать католиков, а в
Грузии – в первую очередь армяно-католиков. Многие в сёлах
со страху поменяли свои фамилии на грузинские. Тем более, что
начальство делало всё, чтобы поощрить и тех, кто изменил фа-
милию, и тех, кто этому способствовал.
Что хорошего принесли красные большевики его единовер-
цам? Или армянам? Его родные не могут приехать к нему, чтобы
увидеться! Он не смог проводить в последний путь даже свою
мать! Все, кто выезжает и не возвращается, становится предате-
лем. А всего двадцать лет назад, и даже десять лет назад – сколь-
ко расстрелянных и забитых, потерявших человеческий облик
сгинули в этой ужасной стране! Кто знает, что повторится из
страшного прошлого? Всё в руках Божьих! Но русским нельзя
отказать в одном: они всегда прекрасно чувствуют, кто их нена-
видит, возможно, оттого, что знают, за что. А кардинал Сири
тоже не хочет о них даже слышать, всю Восточную Европу под-
мяли под себя... И он ненавидит их. Даже в Рим на выборы не
выпустили достопочтённых кардиналов!
И надо будет воевать против святого Эчмиадзина? Который
тоже пригнулся под русскими, и находится в неволе, и им тоже
нельзя позавидовать, ведь Эчмиадзин – Церковь одного наро-
да, а армян в России всех сделали атеистами... Как ни старался
Григор Агаджанян убедить отъезжающих, обманутых под видом
репатриации армян, всё же тысяч 100-150 уехали. И многие по-
пали в лапы НКВД, а дальше прямиком в ГУЛАГ. Остальные,
местные армяне, даже забыли, какой они веры, так боятся со-
ветской власти. Если кто и сохранил веру в Эчмиадзин, так это
те, которые зовутся спюрком и рассеяны по всему свету, он им
оттуда кажется вместе с видом на Арарат единственной святы-
ней. Хотя кардинал Агаджанян сделал всё, что мог, чтобы огра-
дить тот же спюрк от влияния Эчмиадзина, который, по мнению
очень многих, сам находился под жёстким давлением большеви-
ков. В Ливане давно обосновался Великий Дом Киликийский,
и почему Патриарх Великого Дома должен подчиняться совет-
скому Эчмиадзину? – вопрошали духовные отцы.
Григор Агаджанян словно вновь почувствовал дыхание крас-
ных за своей спиной. Тогда, в 1921 году, они уже распростёрли
смертоносные кровавые крылья над всеми, кто оказался на их
территории. А их длинные руки доходили до тех, кто им казался
просто опасным или должен был быть отмщён. Разве коммуни-
сты позволят, чтобы два армянина правили религией огромно-
го большинства земного шара? Новый католикос всех армян из
Эчмиадзина уже объездил свои владения по 40 странам, да ещё
сотни миллионов католиков у Римского папы...
Кардинал понимал, что не только коммунисты считают его
неподходящим кандидатом. В первую очередь сами итальянцы,
недаром сегодня уже некоторые переметнулись от него к Рон-
калли. И раз не он сам, кардинал Агаджанян, станет папой, то из
всех них стоит поддержать Ронкалли. Старина Ронкалли дипло-
матичен и придерживается традиций. Из остальных, пожалуй,
Ронкалли. Тем более, из-за возраста его можно рассматривать
как «переходного» папу. К тому же Агаджанян довольно поло-
жительно относился к некоторым взглядам Ронкалли к ряду
укоренившихся догм католического самосознания, которые тот
и не думал скрывать. Задолго до своего избрания на Папский
престол Анджело Ронкалли не скрывал критического отноше-
ния к утверждениям о том, будто лишь одна из христианских
традиций (в данном случае – католическая) заключает в себе
всю полноту истины, в то время как все остальные – не более,
чем «ересь». (О политическом кредо венецианского патриарха
многое можно заключить и на основании такого примера: когда
его посетил французский кардинал Фельтен, на встрече духо-
вой оркестр исполнял «Марсельезу», гимн Французской рево-
люции и Французской Республики!).
Главным противником Ронкалли в ходе конклава был карди-
нал Эжен Тиссеран. Тиссеран в первую мировую войну работал
в Генеральном штабе, затем в Министерстве обороны Франции 100
и участвовал в формировании Восточного легиона из армянских
добровольцев со всего мира. Агаджанян уважал Тиссерана за эн-
циклопедические знания учёного, много лет тот был секретарём
Конгрегации по делам Восточных Церквей, в ведении которой
находился и армяно-католический Патриархат, а сам Тиссеран
всеми силами пытался привести к папскому престолу Агаджа-
няна.
Лицо кардинала прояснилось, словно с плеч свалилась тяжё-
лая гора. Он решительно прошёлся по витым лестницам к своей
комнате. Он ещё не знал, что новый папа назначит его на самую
важную должность в курии – кардинал префектом Священной
Конгрегации веры…
Рис. Родительский дом в Ахалцихе
http://www.proza.ru/2015/01/08/1017 1 часть
http://www.proza.ru/2015/01/08/1121 2 часть
http://www.proza.ru/2015/01/08/1144 3 часть
http://www.proza.ru/2015/01/08/1491 4 часть
http://www.proza.ru/2015/01/08/1522 5 часть
http://www.proza.ru/2015/01/08/1573 6 часть
http://www.proza.ru/2015/01/08/1601 7 часть